ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ВЕСЬ В ГРЯЗИ, В БОЛОТНЫХ САПОГАХ. У НЕГО ОПУХШЕЕ ОТ КОМАРИНЫХ УКУСОВ ЛИЦО. ЗАМЫЗГАННЫЙ РЮКЗАК НА СПИНЕ, А В РУКАХ… РУЖЬЕ. НЫНЕ ЭТОТ ОБЛИК МОЖНО НАЗВАТЬ ЭКЗОТИЧЕСКИМ ДАЖЕ ДЛЯ АУЛА.
Охотник вручит молчащей с укором жене пару окровавленных уток, поймает восхищенный взгляд сына. Вспомнит вчерашний костерок, шулюм (традиционный суп из дичи – авт.), неторопливую беседу и будет абсолютно счастлив. Тем более, что мест для охоты, как и дичи на них, а значит, и охотников, становится все меньше. В результате охота среди огромной массы экзотических людских увлечений занимает, пожалуй, самое почетное место. – Мужчина-не охотник и большинство женщин не представляют, что для задерганного повседневной жизнью мужика – особенно если это офисная работа, каждая поездка за дичью – это самый лучший способ снять стресс. Эту дурную усталость, которая с ума сводит, – говорит инженер-лесопатолог Жонгар-Алатауского Государственного Национального природного парка, долгое время отработавший охотоведом, Николай Ткачев. – Дело ведь вовсе не в добыче! Дичь из-за специфического привкуса далеко не каждый человек есть сможет. Дело в самом процессе. Однако попробуй понять фанатов этого процесса: провести ночь, скрючившись в машине или в промозглой палатке, от того, что дождь неожиданно полил и она от него почти не спасает, а промозглым утром провалиться в ледяную воду по пояс, раздавить на собственной физиономии с полсотни комаров – и все это за одну только охоту? Вместо мягкого дивана и привычного сериала?! – Ну а «королевский выстрел», – начинает слегка горячиться мой собеседник, – это, когда утка падает прямо к твоим ногам?.. Совершенно неописуемые ощущения, впрочем, испытываешь всегда – лишь бы только что летящая птица вдруг упала камнем вниз. Тем более, что дробовик – это не карабин с оптикой, попробуй еще попасть из него в небольшую, быстро летящую птичку. Тем более, что прицелиться, выстрелить непременно на выдохе – да не даст тебе на это ни секунды летящая дичь! Поэтому, если охота удалась, пальба заканчивается обычно вот так: – Пятьдесят патронов потратил, все что были. Но десять уток привез, – говорит охотник из города Ушарал, что в области Жетысу. – Бывало, что и по триста патронов расстреливали, – ничуть не поражается Николай Ткачев. – В советское время, если своих гильз мало, а готовых патронов тогда в продаже не было, то порох, дробь, капсюли, пыжи, брали с собой. И прямо на охоте использованные гильзы набивали. Если на утку охотиться может каждый, разве что стрелять надо действительно уметь, то на крупного зверя… Это доступно далеко не каждому. Потому что здесь надо еще инфаркт не получить, увидев в нескольких шагах от себя морду кабана или медведя. И готовым быть к тому, что домой можно и не вернуться. То, что будет написано ниже, никогда не увидишь в Интернете или на экране телевизора. – Выгоняют собаки на меня кабана, – рассказывает один из охотников. – Стреляю, и от волнения промахиваюсь. Ружье – одностволка, кабан – вот он, ни перезарядить, ни убежать. Испугаться или с жизнью попрощаться, просто не успел. Собаки то ли ситуацию поняли, то ли случайно получилось, но вдруг кинулись на зверя все разом. Кабан развернулся и наутек. Конечно, это была моя ошибка – нельзя на такую охоту брать ружье однозарядное, хоть и самого крупного калибра. На другой охоте получилось все то же самое. Но тут я улучил момент, чтобы в кого-нибудь из собак не попасть и, вспоминая дикий ужас, который после прошлого приключения пришел потом, всадил одну за другой все пять пуль из карабина прямо ему в башку. Хватило бы и одной, но ничего не мог с собой поделать. Стрелял и стрелял… Если к кабану или медведю собаки вплотную стараются не подскакивать и, глядя на эту картину с ружьем в руках, испытываешь непередаваемый азарт, то бывают на охоте на хищников и моменты совсем не для слабонервных. Например, когда беркут «берет» лису. А уж если пришлось зверюгу душить собственноручно…
– Тогда мои собаки загнали барсука. Три огромных псины с ним еле справились. Когда он уже конкретно ослабел, я его придушил собственными руками. Загривок у зверя, за его долгую жизнь, был как броня – собака не прокусит, и даже ножом не возьмешь, – рассказал Николай Ткачев. Фокстерьеров, небольших, красивых, очень подвижных псин, мой собеседник назвал «камикадзе». Отметил, что у каждого фокса-охотника, обычно порваны уши или губы. Это норные собаки, и определение «камикадзе» для них, как нельзя более точное. Обычно именно с ними добывают барсуков. – Барсук намного больше фокстерьера, а уж зубы у этого зверя! Без борьбы он никогда не сдается, и когда твой пес уходит в нору, стоишь, прислушиваешься к тому, что там происходит – и будто ты с ним по этой норе лезешь, – вспоминает бывший охотовед. То, что происходит в норе, никто, естественно, никогда не видел. Но факты говорят – никогда еще не случалось, чтобы фокстерьер вдруг вылез из норы, пусть даже израненный – и все. Всегда сдается барсук. Охотники с норными собаками даже ружья с собой обычно не берут. Или фокс его выгонит из норы, и обессилившего зверя ничего не стоит прикончить даже лопатой, или собака барсука там придушит. И тогда придется изрядно повозиться, чтобы его достать. – Николай Ильич, а рыбалка? Оружия с собой нет, опасности нет… Там-то какой адреналин? – А рыбалку не зря называют «тихим сумасшествием». Испытаешь один раз чувство, когда после часа-двух ожидания поплавок вдруг резко под воду ушел – ничуть не хуже любой охоты…
Вадим БЕРЕГОВОЙ область Жетысу
