Постоялец специального Учреждения ЛА-146 Иордан Норов с нескрываемым раздражением следил из окна своего барака за стремительно закатывающимся диском багровокрасного солнца. Столь быстрое наступление сумерек не могло не тревожить его – помимо включения ослепительно ярких фонарей на сторожевых вышках, оно еще несло в себе, согласно устоявшемуся режиму, трехкратное усиление наряда солдат внутренних войск, патрулирующих по периметру внешнего ограждения. Но обошлось – за минуту до этого монтерские кусачки, тщательно оберегаемые им за все годы заточения, своими мощными клешнями в мгновенье ока проделали огромную брешь в стальной паутине обнесенной вокруг зоны «колючки». Не мешкая, он нырнул в нее.
Оказавшись в каких-то двухстах метрах от пределов только что покинутой ИТК строгого режима, Ворон (кличка пристала к нему после обратного прочтения его фамилии), вдруг почувствовал себя в абсолютной безопасности. Погони он не страшился… в том числе и с привлечением поисковых собак. Поскольку знал, что нюх у них притупился настолько, что они в состоянии были обнаруживать только норы дюже пахнущих скунсами сурков, невероятно расплодившихся в этих бескрайних кустанайских степях. И тому было объяснение – служебные псы здесь разучились брать след аж с самого конца тридцатых годов прошлого века, когда весь Казахстан в сознании у мирового сообщества стал ассоциироваться с большой тюрьмой для «изменников» Родины и их жен. А последние, как известно, в преимуществе своем являлись людьми интеллигентными… и крест свой, как и наказание, несли не ропща. И уж тем более, не совершая подобных дерзких побегов. Вот и отразился этот нюанс негативно не только на профессионализме самих сотрудников пенитенциарных заведении, но и на способностях их обленившихся до неузнаваемости четвероногих помощников. Данное обстоятельство давало Ворону абсолютную уверенность в своей безнаказанности. Одного только побаивался он – это волков, от зловещего воя которых за сто верст окрест стыла кровь в жилах у всего живого. Обуреваемый желанием хоть как-то защититься от них, он, держа нос по ветру – и в этом сам страшно походя на волков – направился в сторону невидимого в кромешной темноте источника дыма, отдающего кизячным ароматом.
* * *
Предчувствие его не обмануло – вскоре он наткнулся на одиноко возвышавшуюся в степи юрту. На стук в дверь выглянул пожилой человечек в малахае. Он пробурчал недовольно: – Это кого там носит… во втором часу ночи-то? Не дождавшись ответа, старик высунулся на всю половину своего тщедушного тельца… и тотчас же был повержен на землю ударом тяжелой свинчатки. Перешагнув через обмякшее тело, и тихо ступив под свод юрты, беглый зек различил в темноте силуэт подростка лет четырнадцати, мирно спавшего на протянутой от самого порога широченной войлочной подстилке. Не обращая на него внимания, он потянулся к висевшему на стене старинному охотничьему дробовику – единственному предмету, всерьез заинтересовавшему его. Но, задев впотьмах круглый азиатский стол, с шумом опрокинул все то, что на нем находилось. Грохот разбудил паренька, который спросонья не сразу понял, в чем дело. А когда уразумел, что к ним проник чужой – было уже поздно: что-то очень массивное резко взметнулось вверх, чтобы опуститься на его голову. То была стоявшая у изголовья осиновая чурка для рубки мяса. Белесый предутренний туман окутал степь, когда вооруженный дробовиком Ворон вышел из расположения чабанской зимовки и направился в сторону проселочной дороги, которая, извиваясь змеею, уходила далеко за горизонт. Новые жертвы не заставили себя ждать – их старенький «москвич», взвизгнув тормозами, участливо остановился возле одиноко голосовавшего у обочины человека. Уже в машине выяснилось, что девушка, уткнувшаяся в книгу, приходится дочерью сидевшего за рулем мужчины средних лет …и, что едут они в Кустанай по каким-то делам. Но по злой иронии судьбы, в пункт назначения им не суждено было добраться – были застрелены в пути. Из того самого чабанского дробовика, ловко припрятанного под верхней одеждой молчаливого попутчика.
* * *
…В областной центр Ворон уже въезжал на чужой машине. И, при этом, выглядел совершенно спокойным – ни один мускул на лице не выдавал того, что сотворил он накануне с прежним владельцем «москвича» и с его красавицей-дочерью. Иначе он не был бы тем «хладнокровным головорезом» и «отъявленным преступником международного масштаба», каким характеризовали его в досье, спешно поднятых после побега. Чувствуя нутром, что операция «Перехват» уже объявлена, он стремился максимально ускорить реализацию своих дальнейших планов. И для этого первым делом позаботился существенно укоротить ствол своего ружья, спилив его почти до цевья. Затем умудрился запастись патронами к нему, навестив магазин охотничьих принадлежностей. И уж только после всего этого его трофейное авто, ревя и кашляя натруженным мотором, взяло курс на расположенный в пригороде аэропорт «Наримановка». На подступах к нему свернул с дороги – стал, по обыкновению, дожидаться сумерек. И вот они наступили. Он яростно надавил на рычаг акселератора, выжимая из легковушки все то, что позволит ей на виду у бдительной охраны протаранить мыслимые и немыслимые препятствия, которые только стоят у нее на пути к заветной взлетной полосе.
* * *
К стоящему на парах воздушному судну «Boeing737-500» он прорвался в самый момент завершения посадки пассажиров. Соскочив с уже отъезжающего трапа в салон, он зычно, во всю мощь своих легких, скомандовал: «Всем оставаться на своих местах… это захват самолета!». Окрик подействовал магически – никто не посмел и шелохнуться. Только один из задних рядов, завуалированный под обычного пассажира, проявил реакцию, столь характерную штатным сотрудникам служб обеспечения безопасности полетов. Ворон, уловив это, принял соответствующую меру – залпом из обреза прервал попытку последнего проделать то же самое в отношении него. Затем, подойдя к убитому, выдернул из стиснутых пальцев антитеррористический пистолет-пулемет «Бизон-2» с полным боекомплектом. Овладев им, он устремился к пилотской кабине. Там царила полнейшая растерянность – застигнутые врасплох выстрелом и сумятицей бортпроводниц, пилоты пришли в себя только после того, как человек в маске приказал им лететь транзитом в иракский Багдад. «Это невозможно… горючего хватит только до Алматы!» – осмелился было возразить один из членов экипажа, но осекся, когда Ворон, водя у него перед лицом «пушкой», произнес: «А у тебя, командир, может статься, что головы не будет хватать прямо сейчас!». И для пущей убедительности, распахнув бушлат, как бы в довесок к своей угрозе, продемонстрировал то, что во всем мире именуется «поясом шахида»…
* * *
…Следуя указанию Министра внутренних дел, руководившего операцией «Перехват», администрация алматинского международного аэропорта позволила захваченному самолету приземлиться во владениях своего терминала. После того, как он дозаправился с подогнанной автоцистерны, министр попытался вызвать на диалог угонщика. Но Ворон не пошел навстречу, предупредив, что каждая минута его вынужденной задержки по надуманным причинам будет стоить жизни одного из шестидесяти, запертых в салоне, заложников. И как бы в доказательство серьезности этих намерении, он через указанное время дал старт своему дикому отсчету, выбросив через запасный люк труп первого принесенного в жертву пассажира. Тут уж было не до переговоров – самолет пришлось отпустить по затребованному маршруту.
* * *
…Так уж вышло, что после каждого своего очередного фиаско в противостоянии с преступностью, МВД обязательно обращалось за помощью к частному детективу Серикжану Хамитову. И тот великодушно оказывал ее. Хотя порой это стоило ему больших трудов – приходилось все начинать с нуля, чтобы решить задачу со многими неизвестными. В случае с угоном самолета сыщик также знал лишь о том, что пресловутый Ворон является выходцем из Болгарии… и, что настоящая его фамилия – Норов… Иордан Норов. Об остальных подробностях жизни болгарина могли рассказать многочисленные досье, оперативно представленные спецотделом МВД. Но, прежде чем приступить к их изучению, Серикжан Хамитов счел нужным срочно связаться по эфиру со штурманом только что взявшего курс на Багдад самолета. В радиорубке диспетчерской ему позволили сделать это. Завершив сеанс, он спросил у министра, неотступно следовавшего за ним по пятам: «А сколько часов летит самолет до Багдада?». – Шесть, – ответил тот. – Иногда и пять. Смотря, с какой скоростью будет лететь… – Маловато, – покачал головой Хамитов. – Но вполне достаточно для того, чтобы написать небольшой сценарий для очень важного спектакля. «Какой сценарий? И что за спектакль?» – недоумевал министр, но указания детектива старался исполнять неукоснительно и в срок. Так, за каких-то полтора часа, под его личным руководством, силами привлеченных из МЧС сотрудников было изготовлено некое подобие полусферы. И теперь эта конструкция из подручного материала, по воле не в меру загадочного детектива, спешно устанавливалась на самом шпиле взметнувшейся ввысь смотровой башни алматинского аэропорта. Не объясняя суть происходящего, Хамитов поверг министра в еще большее удивление, попросив его подготовить дюжину униформ, подогнанных под стандарты иракских полицейских. Но по-настоящему он огорошил главу полицейского ведомства, сказав: – Булат Мансурович, попросите, пожалуйста, отключить город от электричества. Всего на полчаса. Молча, министр исполнил и эту прихоть детектива.
* * *
…Ворон на всем протяжении полета неусыпно следил за действиями пилотов – он знал, что от них можно ожидать любого подвоха. Но эти, на его взгляд, вели себя благоразумно, добросовестно ведя самолет по указанному курсу. Вскоре через лобовое стекло пилотской кабины прорезались очертания огромного города, погруженного во мглу. Ворон сразу нашел объяснение этому: Багдад строго соблюдал режим светомаскировки, страхуясь от авианалетов – во дворе-то был 2003 год… самый пик американской интервенции в Ираке. Но никакая маскировка не могла скрыть одну из главных достопримечательностей международного аэропорта имени Саддама Хуссейна – высоченной диспетчерской вышки, на вершине которой, презрев всеобъемлющий мрак, золотом мерцал величественный купол, полусферический контур которого символизировал могущественность некогда действительно великой метрополии. Сейчас же он всего лишь являлся маяком, ориентирующим «заблудшие» воздушные суда на посадочные полосы. Вздохнув облегченно, Ворон приготовился сдаться на милость фигуркам, бежавшим навстречу снижающемуся самолету. Его не смутило, что все они были в форме иракского спецназа. Более того, даже обрадовало – он всегда заручался поддержкой и симпатией людей, заправлявших именно этой элитной службой. И потому с величайшей охотой и без промедления сдал им все то, что доселе заставляло окружающих считаться с ним – и переделанный дробовик, и грозный «Бизон-2», и сотовый телефон со встроенной кнопкой для дистанционного приведения в действие «адской машины» из пластида. Но, как оказалось, зря – изъяли все это переодетые сотрудники спецслужб Казахстана. Но никак не полицейские Ирака. Да и полусфера на башне оказалась всего лишь искусной бутафорской подделкой. Выяснилось также, что летел он все это время не в Багдад, а кружил над территорией Казахстана. Штурман все-таки сумел сбить его с толку. Не зря он в процессе своего последнего сеанса по рации с пунктом вылета выглядел несколько взволнованным и озабоченным. Словом, эта миссия для Ворона – участника многих кровавых акции с захватом заложников, безжалостного убийцы, двойного и даже тройного агента различных разведок – закончилась полным провалом. И теперь стоял он в наручниках, понурив голову, не зная кого винить в случившемся фиаско. Впрочем, в таком неведении пробыл недолго – неожиданно подали электричество… и в море огней, заливших Алматы, он увидел человека в штатском, стоявшего неподалеку в окружении высоких полицейских чинов. Почему-то ему показалось – а наитие его еще ни разу не обманывало! – что именно этот человек в одном лице является и сценаристом, и режиссером только что катастрофически завершившегося для него сценического действа. Он смирился с мыслью, что именно благодаря тому статному, романтично выглядящему человеку, его жизнь теперь круто изменится. Конечно же, эта жизнь в основном будет проистекать за решеткой, но она окажется не такой уж бессмысленной и полной жутких авантюрных похождений. И это вселяло в него облегчение… и даже вызывало прилив какой-то странной благодарности к этому охотнику, так ловко устроившему ему западню.
Таир АСЕДОЛЛА
