В середине августа в Ташкенте состоится экономический форум Шанхайской организации Сотрудничества (ШОС), где предполагается обсудить дальнейшее развитие организации через ряд направлений. Какова сегодня роль и перспективы ШОС с учетом быстро меняющейся, фактически, трудно предсказуемой, геополитической повестки? Каковы интересы Казахстана в этих процессах? Наша газета беседует об этом с известным политологом Рустамом Бурнашевым.
— Рустам, что такое сегодня, накануне встречи в Ташкенте, Шанхайская Организация? Могут ли быть актуализированы ее функции?
— Как бы каждый из нас на своем уровне не оценивал происходящие события, понятно, что идет трансформация современной международной системы, затрагивающей, как минимум, евразийский континент. То есть, не только Европу, но и Азию. Но нарастает и противостояние между США и Китаем, их риторика трансформируется достаточно сильно. И понятно, что все это, так или иначе, затрагивает и международные организации, и проекты, которые фокусируются на евразийском континенте. Уже можно говорить о постановке вопроса в формате ОБСЕ, насколько эта организация оказалась значимой и эффективной в превенции разрешения конфликтов в зоне своей ответственности. И, понятно, что аналогичный вопрос мы ставим и о ЕАЭСЮ и может быть, относительно ШОС, то есть, насколько Шанхайская Организация Сотрудничества может и должна менять свой формат работы в существующих процессах трансформации. Пока можно увидеть один вектор в изменении работы ШОС, тот, что наметился уже несколько лет назад — это стремление расширить сферу влияния и количество участников этой организации. На мой взгляд, это направление сейчас наиболее очевидно. Но, вполне возможно, что в ближайшее время в рамках Организации будут рассматриваться вопросы о ее интенсификации, то есть, расширения сотрудничества внутри нее.
— Об этом периодически говорят, но, что может быть направлением этого расширения?
— Сама Организация достаточно четко фиксирует в своих уставных документах свои вектора. То есть, в первую очередь, это экономическое сотрудничество и сотрудничество в сфере безопасности. Можно говорить, что будет увеличиваться количество каких-то проектов, которые в рамках этой организации будут подниматься и обсуждаться. Они не будут качественно новыми, но станут новыми для Организации. Например, очевидно, что имеющееся пространство ШОС создает хороший формат для обсуждения инфраструктурных проектов в направлении «Север — Юг» — связь Центральной Азии с Южной Азией через Афганистан. В этом формате участвуют все страны ШОС, за исключением Афганистана. То есть, очевидно, что в дипломатическом, переговорном формате площадка для обсуждения этого вопроса в рамках ШОС имеется. Далее. Сейчас идет дискуссия о выходе ряда стран Восточной Европы из европейского партнерства с Китаем. Значит, этот канал должен трансформироваться, и выглядеть, например, как канал, который проходит через страны Закавказья и Ближнего Востока, в частности, Иран. И узбекская сторона анонсировала вхождение Ирана в ШОС. Соответственно, формируется дипломатическая переговорная площадка для развития этого направления.
— А что можно сказать о перспективах, например, вопросов безопасности в формате ШОС?
— Когда мы говорим о безопасности, вопрос о ее военно-политическом сегменте обозначен достаточно четко. Не думаю, что мы увидим какие-то резкие изменения в этом направлении. Но, внутри их сотрудничество может усиливаться. Например, вполне возможно ожидать интенсификацию каких-то учений и тренингов в рамках ШОС. Вполне возможно, что будет ставиться вопрос о расширении военно-технического сотрудничества, в силу того, что страны Центральной Азии стоят, как бы, базово, на основе советско-российского производства, и, понятно, что в связи с теми санкциями, которые сейчас наложены на Россию сейчас, возникает вопрос, насколько эта военная техника и вооружение могут обслуживаться, насколько они зависят от того, что у России нет доступа к каким-то технологиям? Естественно, в такой ситуации возникает вопрос, что надо искать замену той технике, которая может позволить нашим странам поддерживать боевую готовность своих вооруженных сил на необходимом уровне. И, понятно, что здесь китайская поддержка может быть очень эффективной, поскольку китайское вооружение в значительной мере имеет сопряженность с советским форматом.
— Вступление Ирана в ШОС, усиление внутреннего взаимодействия по очень серьезным вопросам — не будет ли все это восприниматься со стороны США, и, в целом, «большого Запада», как формирование некоего «анти-блока» для НАТО?
— Нет, не думаю. Дело в том, что ШОС существует уже не первый год, формат этой организации, как и ее задачи, давно всем понятны. Каких-то негативных оценок со стороны наших западных партнеров до сих пор не высказывалось. Вся повестка дня Организации либо носит внутренний экономический характер, либо затрагивает те вопросы обеспечения безопасности, которые являются важными с точки зрения всех стран, это, в первую очередь, борьба с такими вещами, как терроризм, экстремизм, сепаратизм. То есть, те три зла, которые были обозначены в повестке ШОС изначально, и которые негативно воспринимаются во всем мире. Поэтому здесь говорить об «антизападном наполнении» у организации оснований никаких вообще нет. До сих пор Шанхайская Организация сотрудничества никогда себя не позиционировала как некий блок, ориентированный на противостояние другим странам. Это внеблоковая структура, которая направлена только на расширение сотрудничества в сфере своей ответственности.
— Спасибо за беседу!
Антон РОМОВ
