Топ-менеджер Даурен Туголаков из российско-казахстанской консалтинговой компании «Каскад» любил отдыхать на Мальдивах. Вот и ныне он в качестве уголка для приятного времяпровождения со своей молоденькой секретаршей выбрал один из живописнейших коралловых островков этого экзотического архипелага.
В Мале – столицу Мальдив – традиционно прилетели на самолете «Boeing777». Даурен с Лаурой поселились в комфортабельном бунгало с тростниковой крышей над головой. Двадцатилетняя секретарша в этих краях была не впервой – третий год подряд… и потому ее трудно было удивить кокосовыми пальмами, хлебным деревом, рыбалкой на морскую плотву, экскурсиями на гидросамолете и на лодке со стеклянным дном. Все это она уже «проходила». Теперь ее гораздо больше привлекали весьма прозаические пристрастия – такие, как отдых на шезлонге с ланчем-барбекю, завтрак из жареных лангустов и легкая прогулка по живописной лагуне. И еще она любила заниматься дайвингом – подводным плаванием. После чего выбиралась на берег и, сняв с себя ласты и маску с трубкой, блаженно растягивалась на горячем песке, всецело предаваясь ласкам своего заждавшегося – уже немолодого – ухажера. И такая идиллия продолжалась вплоть до той поры, пока однажды на острове не объявился Жангир. Лаура заметила его первой. Он находился в среде чрезмерно возбужденных – от непонятно чего? – парней с явно неевропейской внешностью. Судя по еще бледному загару, прибыл он относительно недавно. Лаура подошла к нему: – Жангир! Каким ветром тебя занесло на Мальдивы? – Никаким. Я сам решил, вот и прилетел, – уклончиво ответил тот с плохо скрываемым раздражением, из чего Лаура заключила, что он все знает о ее романе с Дауреном. – А что с учебой… или бросил институт? – Взял академический отпуск. – И это сделал, чтобы только следить за мной?! – А что… нельзя? – Жангир уже чуть не плакал. – Ведь ты обещала, что будешь любить только меня… – Слышишь, не смей! У каждого своя жизнь, – Лаура круто повернулась, чтобы уйти. – И вообще, я старше тебя на целых четыре года… и у нас все равно ничего не получится. – Погоди! – Жангир удержал ее за плечо. – Если ты не оставишь своего престарелого хахаля, то я… то я убью его! …Индира, провожая Даурена, догадывалась, что его очередное турне на Мальдивы продиктовано вовсе не деловой необходимостью. И хотя снедало любопытство – с какой целью он летит туда? – терзать его вопросами не стала. Ибо знала, что ответит он жене глубоко «аргументированно» – дескать, интересы компании требуют этого. Но, помогая завязывать мужу галстук, она все же не смогла удержаться от искушения предупредить его: – Смотри, не шибко заглядывайся на тамошних шлюх. Заведешь с кем-либо «шуры-муры», вмиг прилечу… и вырву с корнем весь предмет твоего мужского достоинства. Так и знай! – Хорошо, – деланно улыбнулся Даурен и, позвонив водителю, велел подкатить машину к фасаду своего дома. Заметив в окно, как муж, садясь в машину, махнул ей рукой, – мол, пока! – Индира достала телефон и заговорщически прошептала кому-то: – Поторопись с билетом… и вылетай следом. Он уже в пути. – Хорошо. Билеты на завтрашний рейс я уже достал… – Молодец! Сегодня вечером по этому поводу хочу устроить тебе напутственное рандеву. – И где собираешься это сделать? – полюбопытствовал голос из трубки. – Уж, конечно же, не дома… не хочу быть «засвеченной» мужем, неожиданно вернувшимся из сорвавшейся командировки. …Номер пятизвездочного алматинского отеля «Rixsos» поразил Сабита Акчурина своей роскошью – шпиль шатра двуспальной кровати из орехового дерева, расположенной в центре широкой комнаты, почти касался высокого потолка, отделанного натуральным мрамором, «шведский стол», подогнанный к изголовью, ломился от разнообразия самых изысканных блюд и исторгал аппетитный аромат. В довершение ко всему впечатляла редкая возможность обозревать через ажурный проем окон панораму огромного города, раскинувшегося у подножья величественных гор. – Ну, как… нравятся апартаменты? От неожиданно раздавшегося голоса детектив вздрогнул. Отлегло от сердца, когда понял, что принадлежит он Индире, притаившейся за кулисами смежной комнаты. – Конечно же. Лучше некуда! – Тогда чувствуй себя как дома. И не забывай, что в гостях, – сострила она… Время близилось ко второму часу ночи, когда терпенье детектива, разморенного долгими наставлениями Индиры и терпким вином, лопнуло. Ему ли, видавшему виды «донжуану» с приличным стажем, было не знать о том, что женщину всегда надо «брать» вовремя. И он в порыве реализации этой стратегии как дикое животное набросился на нее. Но, увы, потерпел сокрушительное фиаско: дама вдруг решительно оказала ему сопротивление, не пожелав разделить с ним так соблазнительно зазывающее к себе ложе. Спали раздельно на двух отстоящих друг от друга кушетках. Под утро Индира, как бы извиняясь за доставленное разочарование, подошла к нему и одарила непродолжительным, но многозначительным поцелуем. – Потерпи, Сабит… мне кажется, что у нас все еще впереди. Ты только добудь стопроцентные доказательства о причастности Даурена к супружеским изменам… Не сомкнувший всю ночь глаза детектив что-то обидчиво буркнул в ответ и, отвернувшись к стене, постарался вновь предаться прерванным воспоминаниям о женщинах, с которыми ему когда-либо доводилось прокручивать романы. Таковых у него было много. Но ни одну из них он, как закоренелый холостяк, и представить не мог в качестве своей вероятной спутницы жизни. «Вот, если бы среди них была Индира, то женился бы на ней не раздумывая!», – подспудно заключил он, продолжая ощущать сладкий привкус ее поцелуя.
Напускная увлеченность
… Даурен и не предполагал, что новый постоялец соседнего бунгало окажется его соотечественником. Знакомясь с ним, он узнал, что принадлежит тот к старинному сословию шахтеров, представители которого еще во времена француза Клода Карно – первого владельца карагандинских копей – спускались в забои добывать уголь. Несмотря на свое сугубо пролетарское происхождение, Сабит – имя свое он не посчитал нужным скрывать – выглядел далеко не простолюдином. Его зеленые глаза излучали умудренность человека, перешагнувшего уже зенит своего основного жизненного цикла… но при этом нисколько не утратившего бодрости духа и заряда оптимизма. Все это позволяло относить его более к интеллигенту средней руки, нежели к успевшему заработать силикоз потомственному горняку со скромным достатком. К тому же он, как и Даурен, оказался неисправимым фанатом шахмат, что и предопределило их дальнейшие отношения – редкие теперь вечера проходили у них без совместного разбора партии выдающихся мастеров этой древней игры. Особое удовольствие такие встречи доставляли Сабиту – он уже не мог не навестить соседа, не сыграв с ним партейку-другую на сон грядущий. Так, во всяком случае, показалось Даурену. Но он глубоко ошибался – ему было невдомек, что эта увлеченность была напускной и являла собой своеобразный вариант троянского коня, посредством которого новоиспеченный приятель мог поближе разглядеть то, ради чего прилетел в такую даль. А разглядел он однажды такое, что впечатлило бы Индиру. секретное досье Погода в тот вечер стояла изумительная – с моря тянуло прохладой, зарево закатывающегося солнца, казалось, охватило добрую половину раскинувшегося, насколько хватало глаз, водного пространства. Полюбовавшись с минуту неописуемым зрелищем, Сабит привычно направился к Даурену. Поднявшись на высокое крыльцо, потянулся к кнопке дверного звонка. Но нажать на нее не успел – через щелку в дверях он вдруг услышал неприкрыто сладострастные, временами перераставшие в протяжный стон звуки. Сомневаться не приходилось – принадлежать они могли только Лауре – обворожительной пассии Даурена. Сабит приставил объектив миниатюрной камеры к стеклу залитой ярким светом веранды и запечатлил на видео все нюансы происходящего там неприкрытого интимного действа. …Сабит Акчурин сполна пользовался своей привилегией входить в любые секретные структуры Министерства внутренних дел Казахстана. Это дозволялось ему, поскольку до выхода на пенсию, он достойно проявил себя в качестве одного из авторитетнейших оперативников данного ведомства. И теперь, находясь на Мальдивах, он с пристрастием изучал досье своего шахматного визави. Из фабулы этого документа следовало, что топ-менеджер Даурен Туголаков однажды прибег к весьма непонятному решению вывести свою родную сестру из состава акционеров приватизированного им завода «Поршень», чем вызвал бурю негодования в среде родичей. Особо агрессивно вел себя двадцатипятилетний сын сестры, который уже дважды прилюдно заявлял о своем намерении наказать Даурена за попранные права матери. В последний раз он якобы даже поклялся «достать и замочить» его…где бы тот ни находился. Анализируя эти сведения, Сабиту вдруг пришло в голову увязать их с недавним инцидентом, очевидцем которого он оказался во время очередного своего планового слежения за Лаурой. Тогда из обрывков разговора на повышенных тонах, происшедшего между нею и незнакомым юношей, он уловил откровенный ультиматум последнего: «Если не оставишь своего престарелого хахаля, то я убью его!». Сыщик, известный своей склонностью к дедуктивному методу мышления, извлек из случившегося необходимость поставить, прежде всего, перед собой вопрос: «Не слишком ли это много, когда уже двое угрожают жизни одного человека-то бишь, Даурена?». …На пляже, стихийно образовавшемся в самом узком месте глубоко вдающейся в океан песчаной косы, негде было иголке приткнуться. Там Сабит вдруг обратил внимание на сидящую в стороне рыжеволосую женщину, чье поведение не заставляло усомниться в том, что она явно не обделена природной эксцентричностью. Облаченная в некое подобие сари, эта чудачка навязчиво предлагала прохожим купить что-либо из нехитрого содержимого своей коробочки. Получив отказ, она становилась в позу смертельно обиженной и, воздав руки к небесам, посылала вслед несостоявшемуся покупателю шквал маловнятных проклятий. «Неужели и на Мальдивах водятся цыганки?» – рассуждал с удивлением Сабит, продолжая идти своим курсом к самой южной оконечности растянувшейся почти на километр косы. Там, как думалось ему, можно было без толкотни поплескаться в прибрежных, пенящихся от избытка минералов водах. В своих предположениях детектив не ошибся – окраина, действительно, оказалась малолюдной. Да и волны здесь выглядели совершенно другими – не в пример обычным, они вздымались горой, норовя накрыть с головой немногочисленных любителей серфинга, специально облюбовавших этот укромный уголок. Сабит загорелся желанием бросить вызов этой стихии, но отказался от этой затеи, увидев покачивающийся на понтонах силиконовый щит с грозным предостережением: «Внимание, акулы! Не заплывать дальше!». Солнце уже стояло в зените, когда Сабит, возвращаясь с прогулки, заметил, что народу на пляже не убыло – все выглядело, как и три часа назад: люди, несмотря на жару, продолжали беспрестанно сновать между плотными рядами распластавшихся на песке тел, о чемто бойко переговаривались, громко смеялись. И только неугомонная рыжеволосая торговка, казалось, застыла, наконец, в изнеможении за своим прилавком-коробочкой, смирившись с равнодушием прохожих к выставленным безделушкам. Но стоило Сабиту попытаться проскользнуть мимо, как она вдруг оживилась и разразилась гортанными возгласами на непостижимом диалекте. Опасаясь, что столь эмоциональная реакция перерастет в непрогнозируемый поступок, детектив счел благоразумным откупиться от нее десятидолларовой купюрой и спешно ретироваться. А затем, переводя дух, стал наблюдать издалека, как она мечется с глиняным «десятидолларовым» Буддой в руке, не понимая, почему незадачливый покупатель не пожелал забрать его с собой. таинственное исчезновение …В ночь с понедельника на вторник многочисленное население островка, в котором обосновался Сабит, было разбужено истошным криком, раздавшимся вдруг со стороны пляжа. Работники службы по спасению утопающих, прибежавшие на зов о помощи, обнаружили испуганную до смерти молодую женщину. Это была Лаура. Заядлая почитательница ночных купаний, вопреки обыкновению, находилась на пляже одна, без неизменного своего спутника. В ответ на вопрос – где он? – Лаура что-то невнятно лепетала по-английски и панически округленными глазами указывала на залив, из глубины которого, дрожа на водной глади, исходил золотой лучик лунной дорожки. Разъяснить что-либо по-человечески она смогла только Сабиту, который одним из первых примчался на место происшествия. Из бессвязных показаний девушки детектив уловил, что Даурен в порыве желания преподнести ей белый коралл – известный еще как «морской цветок», – поплыл в сторону одного из многочисленных рифов, которыми славилось побережье. И не вернулся. Вызванные наутро из столицы водолазы, обшарив все уголки отведенной для купания зоны, не смогли обнаружить ни тела пропавшего, ни что-либо похожего на его останки. Поиски продолжили катера береговой охраны ВМС Мальдивской республики – они пробороздили всю акваторию залива. Но тщетно. Даурен как сквозь землю провалился. Расследованием происшедшего занялся сам Абдул Латиф – один из признанных авторитетов местного сыска. Он решил, что, прежде всего, следует опросить людей, которые находились в тесных отношениях с Дауреном. Таковым на острове был лишь Сабит. Беседу с ним уже седеющий, но не утративший еще молодецкой выправки, «пинкертон» начал с вопросов: – Вы никогда не замечали за своим приятелем каких-либо признаков страха? Никто не угрожал ему? – Угрожали, – произнес Сабит после некоторого раздумья. – Собирался «замочить» его близкий родственник… сын его родной сестры. И еще какой-то ревнивец из отдыхающих на острове был не на шутку настроен против него… – Стоп-стоп, коллега, – Абдул Латиф нервно закрутил карандашом вокруг пальца – не так быстро, поподробнее, пожалуйста. Вы, как профессионал, должны понимать исключительную важность любой информации для установления истинной картины происшедшего. – Да, конечно же, – согласился Сабит и, не заставляя упрашивать себя вновь, выдал все то, что знал о Даурене. Однако эти показания существенным образом не могли повлиять на ход расследования, поскольку они проливали свет только на эпизоды частной жизни топ-менеджера… и к таинственному исчезновению его не имели никакого отношения. И это хорошо понимал Абдул Латиф. Опасаясь, что следствие, возглавляемое им, без проведения полноценной процедуры дознания, зайдет в тупик – что очень негативно отразилось бы на его имидже, – он решил своевременно передать дело казахстанским сыщикам. Пусть, мол, своими гражданами разбираются сами. Сказано – сделано… и вскоре сотрудники Главного следственного управления МВД РК, получив депешу, после недолгих колебаний вылетели на Мальдивы. Прибыв на место назначения, оперативники из Астаны со знанием дела подхватили эстафету расследований своего заокеанского коллеги… и даже раздобыли кое-что существенное. В частности, обнаружили прибитый волнами к берегу фрагмент изодранных в клочья ласт для подводного плавания. Согласно сохранившихся на нем номерах, – зафиксированных, кстати, в местном бюро прокатов – принадлежать они могли только Даурену. Данное обстоятельство наводило на мысль о том, что он был растерзан акулами. Эта версия была официально озвучена и дипломатическими кругами Мальдив. нет человека – нет проблем …В Алматы Сабит прилетел ранним воскресным рейсом. В аэропорту его встречала Индира. Она выглядела спокойной. И немного усталой. Внимательный и зоркий глаз детектива уловил этот нюанс. Заметил он и специфический – явно не иссык-кульский и, тем более, не «средиземноморский» – загар на лице у Индиры. – Ты вновь стала посещать фитнес-клуб на Абылай хана… или я ошибаюсь, принимая тональный крем за воздействие ультрафиолета? – спросил Сабит, загадочно улыбаясь. – Ты не ошибся, – смутилась почему-то Индира, – я, действительно, несколько раз сходила туда. Там превосходный солярий. – Смотри, не переусердствуй. Всего надо в меру… – Спасибо за совет, но ты не увиливай от основной темы – мне не терпится узнать, чем занимался мой муж в последние дни своей жизни? – Ничем, – вздохнул с прискорбием Сабит – кроме, как исправно посещал мастер-классы международного семинара по менеджменту и маркетингу. Вопреки ожиданию, он оказался примерным семьянином: за время пребывания на Мальдивах, я ни разу не заметил за ним ничего предосудительного. Он был верен тебе. …В роскошных комнатах квартиры в двух уровнях было довольно прохладно. И это несмотря на то, что во дворе еще стояла не по-осеннему теплая погода. Хозяйка прошла на кухню и включила миниатюрный, работающий на сланцевом газе камин. Сразу же стало уютнее. Когда Сабит допивал кофе, она вдруг огорошила его неожиданным вопросом: – А где видеосюжет интимной сценки с участием моего дражайшего супруга и этой потаскушки, как ее… ах, да… Лауры? – Какой видеосюжет? Откуда ты знаешь? – Не стоит строить мину наивного удивления. Отвечай-ка, лучше, на вопрос, – не отставала Индира. – Где это свидетельство грязных похождений Даурена? – Что это все значит – разыгрываешь меня… или предъявляешь какие-то счеты? – округлив глаза, пытался защититься Сабит. – Никаких счетов… и тем более, претензии! Все отработал ты чисто… и на совесть. Но не учел одного – за тобой, как и за моим мужем, тоже могла вестись неусыпная слежка. – Каким образом… и кем? – Хотя бы мною! Или ты не допускаешь этого? – Тобою?! Но ведь, это невозможно. – В наш проклятый век все возможно… и даже такое коварство, какое проявил ты в ту злополучную лунную ночь! – В какую лунную ночь? – Сабит уже не скрывал своей растерянности. – И что я совершил? – Ты проломил веслом череп Даурена, оказавшегося у рифов в поисках «морского цветка». Все это происходило у меня на глазах, но я постаралась не мешать тебе. Спрятавшись за скалою, дождалась, когда ты, совершив убийство, уберешься восвояси. Затем на лодке, пришвартованной к каменной глыбе, тихонечко переправила труп в зону, кишащую акулами. Тем самым, подчистила следы твоего преступления. Ведь, как известно, нет человека – не будет и проблем. – Респект! Самое время хлопать в ладоши. Считай, что я восхищен тобою: чужими руками так ловко убрать человека… это надо суметь, – возбужденно покачал головой Сабит, – только не надо брать меня на мушку. Я не верю ни единому твоему слову. Ты не была на Мальдивах. Нужны доказательства… – Доказательства, говоришь? Они есть. И вот одно из них… я – та сумасбродная торговка с острова, которую ты одарил десятью долларами… и которая затем полчаса с Буддой в руках гонялась за тобой по пляжу. Помнишь? – Но она была цыганкой… и совсем не похожей на тебя! – А ты думаешь, что я вылетела вслед за тобой в собственном обличии? Нет! Я в корне преобразилась. Мне, выпускнице московского театрального училища имени Щепкина, сделать это не составляло никакого труда. Пораженный услышанным, Сабит с полминуты простоял в оцепенении, пока Индира со словами «ну, иди же ко мне, человечек ты мой сердешный!», не увлекла его в громоздящийся рядом кухонный диван… и своим трепетным поцелуем не погрузила вновь в сладостное ощущение значимости бытия в этом неласковом и грешном мире.
Турар ЖАЛМУХАМЕД
