Начинался новый ХХІ век. Стояла морозная снежная зима, последние дни декабря. Народ готовился к встрече Нового года. В каждом доме праздничная суета, и на лицах людей искрилась радость. Только у полицейских этого настроя не наблюдалось: начальству, как всегда, раскрытие дел подавай, да протоколы. Так что праздника им не видать, хорошо, если попадешь домой к новогоднему столу с семьей. Сакен, старший участковый, пришел в участковый пункт с утра и был в плохом настроении после нагоняя от начальства. – Так, все зашли ко мне! Участковые, взяв свои рабочие тетради, побрели в его кабинет. Последним пришел Булат, участковый инспектор. – Ребята, у нас самая низкая раскрываемость, особенно по квартирным кражам. Булат, есть информация? – Работаем. – Это меня не устраивает. Где этот сыщик фигов? – это Сакен выразился в адрес Ербола, внештатного сотрудника, который почти все знал о жизни лиц криминальной наклонности района. – Саке, он в коридоре, агенты его пришли, – смеясь ответил Булат. – Так, Газиз и Мурат, готовьте материалы в суд, остальные разбежались. Дармоеды. В это время постучали в двери. – Кіруге бола ма? – В кабинет прошли две пожилые женщины. Одна высокая и статная, вторая небольшого роста, худенькая, похожая на лисицу. – Заходите, присаживайтесь, – женщины сели на стулья. – С каким вопросом к нам? – спросил Сакен. – Бауырым, – обратилась статная женщина. – У меня дома украли телевизор. Мне дети недавно подарили, сегодня вышла из дому, в окно влезли, украли, – всплакнула женщина. – Апа, какой телевизор, люди пропадают… – Сакен нервно стал ходить по кабинету, – после Нового года придете, найдем телевизор, – женщины удивленно посмотрели на него. – Биба, пойдем отсюда, не будут искать они твой телевизор. Совести у них нет, – возмущаясь, проговорила подруга потерпевшей. – Апа, вы мою совесть не трогайте, я с утра до вечера народные проблемы решаю, то муж пьяница, сын наркоман, то воды нет, – конфликт разгорался с новой силой, пришлось Булату вступиться за коллегу. – Апа, вы не обижайтесь, у нас работы много, не успеваем. Вы адрес скажите, мы придем, осмотрим, будем искать ваш телевизор, – обратился к потерпевшей. – Улица Шевченко, 1. – Хорошо, ждите, я приду. Женщины направились к выходу, подруга не унималась, ворча, что следует обратиться к прокурору. – Булат, дорогой, сделай подарок на Новый год, найди этих уродов, хоть праздник встретим спокойно. На улице курил их коллега Ербол. Он, услышав крики и вопли Саке, не рискнул зайти в опорку. Увидев Булата, поспешил к нему. – Так, страна ждет от нас подвигов. Пошли, очередная кража в районе. – Что там? – Телевизор сперли по улице Шевченко, 25-я кража за месяц. Они пошли вниз по улице в морозный день пешком. Транспорта служебного не было, и одной машины на всех не хватало. В это время в одном из криминальных районов города, на улице Мира, в притоне у Наташки, шла гулянка. На столе стояла бутылка водки, а на сковороде жарилась картошка с луком. Меню далеко не ресторанное, но для блатной среды оно было шиком. – Молдован, слушай, мы на зоне смотрящим вместе в одной хате были. – И че? – Да ниче, у нас жизнь была: курево, бабы, марафет, водяра, дубаки, сами все в хату затаскивали за бабло. Тут заявилась хозяйка, прервав эти разговоры, и воры решили, что пока есть чем обмыть очередное дело – время выпить. Беседа продолжилась. – Школяр, ты про ментов осторожней, тут участковые шмонают всех. Ербосян ко мне подкатывал со своими вопросами. – И че они выискивают? – За кражи интересуются, ты бы забрал у меня палево свое. – Натаха, ты скинь их в городе, а на бабки погуляем на Новый год. Тем временем, Булат с Ерболом пришли по адресу к заявившей апашке. За большим забором был маленький домик из трех комнат, прихожей, с низким потолком. Убранный, чистый, с мебелью видавшей виды: шифоньер, комод, буфет. На стенах старые ковры. Хозяйка встретила приветливо. – Ребята, вы пришли. – Да, апай, покажите, где стоял телевизор. Она провела полицейских в зал, там посередине стоял пустой журнальный столик. – Вот здесь, а вот отсюда забрались, – она показала маленькое окно, куда мог пролезть разве только подросток. – Вы трогали окно? – Я тут все вытерла, натоптали, грязно было. – Да, отпечатки искать бесполезно, – пробубнил Ербол и направился на улицу к соседям, чтобы опросить их. Булат, взяв документы на телевизор, стал записывать серийный номер. Апашка с надеждой смотрела на него в ожидании чуда. – Бауырым, у меня двое сыновей. Я одна их воспитала. Муж ушел, когда они были маленькие. Приходилось на трех работах работать, чтобы обучить их. Они у меня хорошие, с высшим образованием. Вот они на первую зарплату подарили телевизор. Видишь, добра не нажила. Все детям. – Я вас понимаю, апай. У меня мать нас восьмерых пацанов на ноги поставила, отец рано умер. – Дай Аллах здоровья ей. – Спасибо. Ну, я пойду, будем искать. – Я на вас надеюсь, пусть Аллах хранит вас. На улице Ербол разговаривал с соседом, тот жестом что-то объяснял ему. – Вот, старик вечером вчера, когда темнело, пацана вроде школьника видел с большим баулом, в темной куртке. – Ербол, под эти описания полгорода можно подогнать, не густо. Пошли в опорку. В участковом пункте жизнь била ключом. Пара бомжей с запахом лучших духов бродячей жизни, женщины с продуктами, которые торговали на улице без разрешения, попрошайки, которые наводнили город шумом и гамом, и это было каждый день. Саке отдавал распоряжения участковым. – Газиз, этих бомжей в приемник закрой. Не хватало еще, чтобы этих Дедов Морозов на Новый год в морг возить. – Берик, всем протокола выпиши. Мы их на той неделе предупреждали. Торгашки загалдели. – Все, ша, протокол и вперед, меня аким достал из-за вас. Булат с Ерболом зашли к Саке. Он хмуро посмотрел на них. – Саке, там глухо. Она еще все вытерла, помыла, следов нет. Там другой вопрос – ей дети подарили. Одна тянула их, жалко апашку. – Була, ты тоже меня на совесть клонишь как ее подруга? – Нет. – Тогда бери Адика. Он у отца возьмет уазик и вперед, втроем. Сюда можете не приходить. Я сам здесь разберусь и ищите, найдите воров. На улице Адик вытирал тряпкой старенький уазик отца. Как никак, транспорт. Ербол обрадовался. – О, мы теперь на колесах. – Булат, я с вами давно хотел серьезными делами заняться. А то эти алкаши, домашние боксеры, надоели. – Адик, мы из тебя Шерлока Холмса воспитаем. – Одобрительно похлопал Ербол его по плечу. Булат посмеялся, хотя радоваться было нечему. – Шеф, куда направляемся? – Адик, давай в поселок к маме заедем. Коечто надо отвезти. – Какой разговор, мать – это святое. – Адик завел машину. Ербол заерзал. Мама жарко натопив печь, готовила ужин. Братья и снохи были на работе, она одна. Увидев входящего сына с друзьями, обрадовалась. Когда она улыбалась, на щеках появлялись ямочки. Красивая статная женщина, самый добрый человек на белом свете, несмотря на все перенесенные тяготы жизни. Она всегда была оптимисткой и детей воспитала достойно. – Булат, сынок, кіріңдер. Они зашли в теплое помещение, где пахло едой и уютом. На лицах появилась улыбка. – Садитесь, балалар, сейчас я вас накормлю. – Она засуетилась, выкладывая на стол пироги, мясо, соленья. Ребята накинулись на еду, голодные с утра на ногах. – Ешьте, не ели еще. Собачья, неблагодарная у вас работа. – Глядя на них, сказала, покачав головой, мама. Булат цедил кесе чая, к еде не прикасался. – Балам, что не ешь, не заболел? – Нет, мама, все хорошо. – Что-то тебя беспокоит? Дома как? Айжанка на работе? Айданка бегает? – Да, мама, все хорошо. Айжанка в школе трудится. Дочка стишки учит для вас. Ербол с Адиком, наевшись, поблагодарив апашку, встали со стола. Булат вышел вместе с ними, вернулся с пакетами. – Мама, это Айжанка передала вам на Новый год. – Булат, не надо было, всего хватает, – она, улыбнувшись, показав красивые ямочки, взяла. – Мам, я пойду, работы много. – Балам, что тебя беспокоит? Говори, я мать, пойму. – Мам, ничего. – Говори, – властно приказала она Булату, не позволяя ему утаить что-то. – Мама, вчера была кража у одной апашки. – И много унесли? – Нет, телевизор. – Ну, это твоя ежедневная работа. Что не так? – Мам, апашка, как ты, одна двух сыновей подняла на ноги, обучила. Они ей в благодарность на праздник подарили, а какие-то сволочи украли, а у нее больше ценного нет. Хочется помочь, но не получается. Я ее заверил, что найду. – Балам, Аллах всемилостив, видит, ты хочешь добра, не переживай, найдешь, – она улыбнулась и обняла сына. – Мама, я с ребятами найдем. – Ну, вот. Такого я люблю, сынок, ты моя гордость. У Булата как будто крылья выросли, мать придала ему уверенности. – Була, поели, теперь поспим, – улыбнулся Ербол. – Саке тебя надолго усыпит, если мы этих ишаков не поймаем, – строго ответил Булат. – Короче, ты с Адиком, Кировские дома ночью прочешите, у нас пять квартир обнесли. – А ты куда? – Я к тете Соне, может, информацию какую найду. Булат отправился к тете Соне, заслуженной дружиннице еще советских времен. Она все знала, видела, соседи побаивались ее, и нехорошие люди прозвали женщину «Ментовкой». Тетя Соня радушно встретила полицейского. – Булат, заходи, замерз, наверное. – Теть Соня, как вы? – Ой, что нам пенсионерам будет. Садись, чай попьем. Они сели на кухне, как всегда. Она начала разговор о своих детях и родственниках, прихватила подруг по подъезду. Булат как всегда терпеливо слушал, зная, что рассказ перейдет плавно на передачу ценной информации. – Булат, у Мурдасихи местные наркоманы собираются. У Зинки сын освободился, пьет беспрерывно. Света с 37-го дома чечена какого-то завела, неприятный тип. – Теть Соня, у нас кражи участились, не видели ничего? – Узнаю, скажу, – в это время зазвонил мобильник у Булата. – Була, срочно в опорку, двигай, тема есть, – звонил Ербол. – Тетя Соня, я пойду. Спасибо за чай. В опорном пункте Ербол с Адиком кололи наркомана с опытом, Нурик. Он был безобидным парнем, который связался с блатными, поверив их сказкам о воровской жизни и скатился вниз по наклонной дороге, пока не завис на кончике иглы. – Була, он там, в Кировских дворах терся. Нас увидел, свалить хотел. Адик прихватил его. – Так, Нурик, разговор будет, или три дня посидишь в ИВС, как раз Новый год встретишь там среди бродяг. – Нет, Булат, я там загнусь. – Ну, тогда говори, что ты терся во дворах, хат присматривал? – Нет, начальник. – А тогда что, говори. Разговора не будет, отдам этим, – Булат кивнул в сторону Ербола и Адика. – Я ждал Школяра, ну, Виталика, он освободился, уже месяц в городе. – И зачем ты его ждал? – А он мне телевизор обещал подогнать. – Стоп. Как он одет? – Куртка черная, шапчонка тоже черная. – Ербол, он же, как пацан выглядит. И погоняло его – Школяр… – Короче, Нурик, давай, говори адрес, где тарится Школяр, а я тебя отпускаю. – Начальник, он у Натахи. Только меня не подставляйте, а то он слушок по городу пустит, что я ваша утка. – Хорошо, и ты тоже, язык за зубами держи. – Нурик утвердительно качнул головой. По предрассветному городу с еще спящими жителями ехала машина. Адик припарковал уазик за квартал до дома Натальи. Тихо, не разговаривая между собой, Булат с ребятами подошли к дому №7. Они поднялись на второй этаж. Булат постучал в дверь, и оттуда сонная хозяйка крикнула: – Кто там, с утра пораньше? – Соседка, заливаете нас. – Да пошли вы, у меня воду отключили. – Адик, ломай, – крикнул Булат. Тот одним пинком снес дверь, и они ворвались в квартиру. На кухне стояла в несвежей ночнушке Наталья. За ней стоял Сашка Молдован с испуганными глазами, с ножом в руках. – Не подходите, менты, зарежу ее, дайте уйти. – Сашка, не дури, ты не мокрушник, завязывай, мы за Виталиком пришли. – Булат, отпусти меня. – Иди, кто тебе мешает, – тот, прикрываясь женщиной, пошел к выходу, от страха ноги не слушались его. Он споткнулся. Адик одним ударом в челюсть отключил Молдована. Вскоре с улицы Ербол затащил ВиталикаШколяра в квартиру. Там уже Молдован пришел в себя и сидел, пристегнутый к батарее. – Ну, что, граждане бандиты, разговор будет. – Начальник, мы просто бухаем, дел у нас нет, нечего вам предъявлять, завтра у прокурора будем базарить за этот беспредел ментовской, – с ухмылкой сказал Виталик. – Да, разговора не получится, – посмотрев на них, сказал Булат, – Тогда, Наталья, оформляем содержание притона, дальше лишение родительских прав, детей в детдом, квартиру государству, – у женщины округлились глаза. – Как же так? – Закон такой, жалоб на тебя вагон и маленькая тележка от соседей, ранее предупреждали тебя. Женщина, видя, что все это серьезно, еще больше запаниковала. – Булат, можно тебя? – попросила Наташа, и они вышли на лестничную площадку. – Ради Бога, прошу, не трогай меня. – И за что я должен тебя оставить в покое? – Я тебе кое-что покажу, а ты мне взамен поможешь. – Хорошо, договорились. Покажи. – Наташа повела его в подвал, где было темно и сыро. Она открыла каморку. – Смотри, это они принесли, я не при делах. От увиденного у Булата перехватило дыхание от радости. Клетушка была завалена баулами с краденными вещами, коврами, шубами, магнитофонами, видиками и многим другим. В одном углу стоял телевизор Samsung. Он подошел к нему, стер пыль, сверил номер. Тот самый. Отлегло на душе. – Все, Наташа, слово офицера – дашь показания, и последнее китайское предупреждение. – Булат, спасибо, за ум возьмусь… – Парни, все пакуем их сейчас, опергруппу вызываем, украденное в подвале. Полицейские позвонили Саке и сообщили хорошую новость о поимке воров. Опросы, допросы, изъятие вещей и документов заняли много времени. Молдована и Виталика опера забрали в РУВД. – Елубек, я телевизор заберу, сохранную расписку привезу от потерпевшей, – обратился Булат к дежурному следаку. – Не могу до суда, вещдок должен быть у меня. – Елубек, нужно отдать человеку, я обещал. – Ладно, только не подведи меня. …Биба апай занялась уборкой дома и развесила гирлянды и игрушки. На душе было неспокойно. Почему судьба была с ней так несправедлива? Ее размышления прервал стук в дверь. – Апа, можно? Мы к вам с подарком, – Ербол и Адик занесли телевизор. – Ребята, спасибо, это мой, да, – она расплакалась и стала обнимать и целовать ребят. – Аллах хранит вас, проходите. – Нет, апай, мы с раннего утра на ногах и устали. Пойдем. А вы завтра обязательно зайдите к следователю Елубеку, напишите заявление, не забудьте. Выходя из двора, в окно Булат увидел апашку, которая сидела перед телевизором, смотрела на него как на малое дитя. Что может быть важнее для счастья? – Мам, қалайсыз? – Балам, как ты? – Мама, все хорошо. Ваши молитвы помогли. Нашли воров и вернули телевизор апашке. – Видишь, сынок, все будет хорошо, я ведь говорила, – слышен был смех мамы. – Сынок, буду ждать вас на Новый год. – Мам, обязательно. Целую вас. 31 декабря состоялось последнее совещание уходящего года и столетия у Саке. – Так, ребята, с наступающим вас. Молодцы, нос утерли, каждый день по десятку раскрытых краж, шеф на поощрение направил нас, хотя упрекнул, что хромает профилактическая работа с ранее судимыми. А теперь домой, к семьям. Тут в дверь постучали и вошли те самые Бибигуль апай с подругой. – Мы вот зашли отблагодарить вас, – апашки быстро стали выкладывать на стол соленья, компоты, мясо, салаты, пироги. – Рахмет, ребята, за телевизор. Вы мне такой подарок сделали, – у Саке на лице появилась улыбка. – Не за что, это наша работа. – Вы извините за мои слова, столько нехороших вещей говорят о вас. Теперь я знаю, с совестью все в порядке у вас, теперь я верю. Вам удачной работы, счастья в семье, – сказала подруга апашки. Участковые после совещания дружно отправились в центр, где шел новогодний концерт. Там полно было девушек, молодых, красивых, счастливых. * * * Булат, проводив Саке домой, вышел во двор акимата. Город озарился салютами. Шли последние часы уходящего века. Начинались 2000-е годы, и те, кто жил с надеждой, не знали, что после голодных 90-х наступит время, когда в жизнь людей придут бешеные деньги, и от них народ будет дуреть, убивать, грабить друг друга, бессовестно, нагло отбирать нажитое. Из обихода людей уйдет слово «Совесть». Герои моего рассказа, мои уважаемые сослуживцы, участковые инспектора полиции, не запятнав свои офицерские погоны, достигли больших высот. Саке, к сожалению, погиб. Этот рассказ – наставление молодым, что не все измеряется деньгами. Совесть – самое большое богатство в этой жизни. Этот рассказ посвящаю 100-летию службы участковых инспекторов полиции МВД РК и памяти майора полиции, участкового С. Шегебаева.
Бек САРБАС
